Отец сопровождал других капитанов во многих походах, прославив себя. На пятом году жизни на островах, когда во время морского боя погиб капитан Клив, его команда выбрала моего отца своим капитаном. У него было много друзей, и когда он привел корабль Клива обратно, то Совет Капитанов безоговорочно подтвердил его капитанство. За три года отец стал старшим капитаном, владея и командуя девятью кораблями. Он плавал и в Испанию, и в Ирландию, и даже на север. За два года до моего появления на свет, он посетил внутреннее море и побывал в Палиос Элас, где был радушно встречен. Когда через три месяца он вернулся домой, с ним была моя мать. Когда мне было девять лет, лорд Пардос сидел как-то ночью пируя с капитанами. Внезапно он встал с судорогой на лице и упал в обморок. Мастер Сахид, наш главный хирург, обнаружил, что у него парализована левая сторона тела.
Когда его принесли на Совет Капитанов, последний формально объявил моего отца своим преемником. Позднее он добился от старших капитанов обещания оказать полную поддержку моему отцу и мне после него. Через полгода Лорд Пардос умер, и мой отец был объявлен Морским Владыкой.
— А потом и ты стал Морским Владыкой, — закончила за него Мора. — А что с твоей матерью?
Александрос улыбнулся.
— Матерями, не забывай, Мора. У моего отца было две жены. Мать Кэнди умерла ночью во сне, вскоре после смерти отца. Мать Ана сошлась со старшим капитаном Я некосом, которого Вы видели.
— Один муж? — удивилась Мора. — Кто удовлетворяет ее, когда Янекос в море?
Александрос хмыкнул.
— Ей только сорок, и она все еще привлекательная женщина. Я уверен, что ей не нужно «замены», по крайней мере, как у вас здесь. Ее любовникам нечего бояться Я некоса.
Мора стала серьезной.
— Вы сильные люди, Лекос. Многие наши благородные женщины предлагали себя тебе, ты всех отверг. Скажи мне, почему, и не пытайся обмануть меня чернухой, которая так понравилась этим мокротелкам на оргии у леди Ионны.
Он посмотрел на нее.
— Все сказанное тогда — правда. Есть одна, которая очаровала меня, но ее муж могущественный лорд. И ваши материковые обычаи отличны от наших.
Мора щелкнула пальцами.
— Не совсем так, Лекос. Эллинойки — да, но женщины конных кланов обладают большей свободой, так как во многих кланах еще не умер матриархат. Несмотря на оседлую жизнь, наши обычаи меняются крайне медленно, и женщины кланов могут соединяться с мужчинами по своему выбору, естественно, не переступая границы благоразумия и без кровосмешения.
Она наклонилась к нему.
— Лекос, Бессмертной Богиней я могу быть для племени, но я еще женщина, и я сгораю от любопытства. Назови мне имя этой леди, которая так очаровала тебя. Клянусь, я никому не скажу.
Чувствуя, что он не в силах выразить словами, Александрос сказал это мысленно. Глаза у Моры смягчились, увлажнились, она взяла его мозолистую руку.
— Лекос, ты очень многого не понимаешь. Если даже мы ляжем в постель — это не будет настоящей близостью. Я буду освежать в памяти ночь, случившуюся восемьдесят лет назад. Александрос из Папасполиса был тот Лекос, которого я любила и люблю до сих пор, хотя я не видела его смерть сорок лет назад. И тогда я была в десять раз старше его, хотя тогда он не знал этого.
Лекос, я прожила более трехсот пятидесяти лет. Судя по твоим разговорам, ты эллинойский христианин. Разве не знаешь ты, что ваши священники говорят о таких, как я, что мы — потомки Сатаны, бессмертные колдуны и ведьмы, проклятые Богом? Ты не боишься быть отверженным?
— Я не чувствую и не вижу зла в тебе, Мора, — ответил Александрос. — Я не обращаю внимания на эти глупости. Да, Мора, я христианин. Я не думаю о твоем возрасте. Я мужчина и хочу женщину, которую люблю. Что же стоит между нами?
Их взгляды встретились.
— Ничто, Лекос, — сказала она, улыбаясь.
9
Сублейтенант Стамос и его патруль, охраняющие левый фланг армии короля Зеноса, въехали в деревушку перед полуднем. Они пересекли реку Кузавачи на рассвете, и Стамос считал, что четверть основных сил была сейчас в Каралиносе.
Это была пустая деревня, третья деревня, в которую они входили, находя лишь золу и пепел, обугленные посевы. Стамос радовался, что они взяли запасы для своих коней, так как большая часть травы была уничтожена пожаром.
Стамос послал всадника к капитану Портосу, чтобы сообщить о том, что и здесь нет провизии для армии. Это был второй всадник, которого они посылали, когда нашли четвертый отравленный источник.
Сержант подскакал к нему и отсалютовал.
— Если здесь никого нет, то можно сделать привал, сэр. По крайней мере здесь можно укрыться в тени.
Стамос кивнул, и сержант отправился обыскивать хижины и амбары, но никого не было, ни одной живой души, ничего ценного, и солдаты начали ворчать, ибо мародерство было их основным условием вступления под знамена Зеленого Змея короля Застроса.
Стамос спешился и огляделся, кругом царило запустение. Но один из воинов нашел несколько мехов с виски, лежащих возле полуразрушенной стены.
Часовой был послан вверх по лестнице, но ничего не увидел. Стамос набрал воды и сунул в нее серебряный нарукавник, проверяя, не отравлена ли она. Известно, что серебро темнеет от яда. Но серебро не потемнело. Тогда он набрал в пригоршню воды и напился, затем облил голову.
— Если я через несколко минут не умру, пусть люди напоят лошадей.
Напоив и накормив коней, солдаты уселись есть, а сержант выставил двух часовых, уселся за стол с офицерами… Они молча жевали. Стамос поделился вином из фляги со своим старым седым заместителем. Глотнув, он повернулся и приказал солдатам, чтобы они сменили часовых, но ему никто не ответил. Ворча, он встал, ругаясь по поводу дисциплины, и направился к солдатам.
Внезапно он закричал.
— Лейтенант Стамос, скорее на коней. Они убиты. Скорее отсюда, не…
Он захрипел, и Стамос увидел мерцание доспехов, когда он упал.
Но прежде чем Стамос успел добежать до коня, он понял, что окружен. Невысокие воины, сидевшие на небольших диких лошадях, виднелись между зданиями, а основная масса отряда была на дороге.
Стамос откашлялся.
— Кто ваш вождь? — он повторил свой вопрос дважды, сначала на эллинойском, затем на американском.
Но никто не ответил.
— Я — сублейтенант Стамос из Чирокиполиса и старший сын дома. Мой отец заплатит за меня хороший выкуп.
— Извини, — сказал ему один из всадников, усмехаясь. — Мы не берем пленников, эллиноец.
Прождав целый день известий от дальнего западного патруля, капитан Портос послал целый отряд — сто двадцать всадников, шесть сержантов и трех офицеров на поиски людей Стамоса. Они миновали две деревушки и въехали в третью. Ничего не подозревавший сержант вошел в один из подвалов, и… пропавший патруль был найден.
Гноп-лейтенант Никос был опытным воином. После тщательного обыска всех зданий он разместил три взвода по периметру деревни для охраны: один взвод ждал в центре, не спешиваясь, остальные два взвода занялись убитыми. Когда двадцать трупов было сложено рядом, Никос внимательно осмотрел их. Только четыре из них имели следы насилия: череп молодого Стамоса был раскроен до глаз ударом меча, рана в спине сержанта была нанесена стрелой, У двух солдат были перерезаны глотки. Остальные были не тронуты. Никос послал своего лучшего следопыта на поиски и следы были найдены — шли через поля в горы. Никос спросил:
— Сколько, и как давно?
Свесившись с седла, сержант внимательно осмотрел следы, потрогал их пальцем, определяя степень теплоты.
— От пятидесяти до шестидесяти лошадей, лорд Никое, но не у всех были всадники. День назад.
— Все лошади наши? — спросил Никое, зная ответ.
— Около половины имеют подковы нашего образца, а остальные мне не известны. Они не из Каролиноса, — сообщил сержант.
Никое кивнул. Ничего нельзя было сделать, находясь в дневном походе от основной армии, на незнакомой территории, с одним отрядом легкой кавалерии. Поэтому он приказал ехать обратно. Они уже были на обратном пути, когда четыре всадника внезапно свалились замертво со своих коней.